Татьяна в который раз попробовала повернуть ключ в замочной скважине, но дверь отказывалась признавать в ней свою и изо всех сил держала оборону. Прислонившись лбом к старенькой дерматиновой обшивке, Таня с горечью подумала, что приезжать нужно чаще, всего-то ночь на поезде. Предприняла еще одну атаку. Дверь еле слышно вздохнула, сдалась и неохотно впустила, наконец, в свои скромные владения. Таня вошла. Поставила тяжелые сумки с продуктами на пол. Ничего, совсем ничего не взяли в больнице: пока ехала, маму перевели в реанимацию. Кома. Состояние критическое.
Женщина прошлась по квартире. Ну, разумеется, почти ничего не поменялось. Те же светлые обои с хаотичными желтыми мазками, композиции из засушенных цветов, привезенные, кажется, из Вильнюса лет сто назад, Танины детские рисунки на стенах. Даже чайник всё тот же: советской закалки, со свистком и всегда поднятым в знак приветствия носиком. Только вот запах, запах совсем другой, незнакомый, какой-то настороженный. Аромат одиночества с примесью ожидания и нотками лекарств… Как же она мечтала забрать маму к себе в Москву, как уговаривала! В конце концов, там у Тани имелись свои духи с одиночеством. Но мать отказывалась наотрез. Она не говорила, почему, но дочь знала. Конечно же, из-за отца. Тонкая струйка раздражения уже просачивалась сквозь мысли. Тридцать лет прошло, а она всё ждала, не вернется ли он!
Зашла в мамину комнату. Туда же незамедлительно проследовала и тоска, накидывая по пути свою тяжелую, кружевную шаль Тане на плечи. Небольшая тахта, застеленная клетчатым пледом. На стене рисунок, еще из той жизни – почти по всей поверхности листа грубые синие штрихи карандашом – это море, а наверху, на желтой дорожке, три крошечные фигурки держатся за руки – мама, папа и Таня. Мама смеялась: все равно, какие мы счастливые…Тоска завязала шаль узлом, у самого сердца.
На маленьком столике у окна – мини-аптека и мини-библиотека. Книги аккуратно сложены стопкой. Наверняка, тетя Надя прибралась. Спасибо ей – разрываясь между тремя внуками, которых частенько «скидывала» на нее младшая дочь Лена, она умудрялась находить время, чтобы присмотреть за мамой. Благо, жила в квартире напротив. Это тетя Надя вызвала маме скорую и позвонила Тане. Та добиралась долго и сложно, на перекладных – поди, найди билет на 6 января!
Взгляд снова упал на книги. Самая верхняя – старенькая, потрепанная Библия, с разноцветными закладками. Ну, надо же! Длинный солнечный луч моментально пронизывает всю толщу памяти, почти до самого дна.
…Летний, приветливый день. Таня весело скачет по ступенькам в подъезде. Их восемь, ровно столько, сколько ей лет. Вместе с ней скачут две косички за спиной и ключ на веревке. Бабушка Таисия, увидев это, точно бы спросила: «Неужто не напрыгалась?» Нет, бабуль, не напрыгалась. Сейчас водички попью и обратно во двор, снова в резиночки. Хотя поесть бы тоже, наверное, не мешало. Живот поддакнул. Съесть бы бабушкиного рогалика с повидлом, но, кажется, вчера последний слопала. Да и время обеда, опять супом будут кормить. Таня сморщилась. Ключ ладно входит в скважину, и дверь легко распахивается. В квартире всё еще пахнет выпечкой. Бабушка тут же выходит в коридор.
- Танюшка, - слова смешиваются со слезами, - с мамой плохо, в больнице она. Аппендицит у нее, перитонит может начаться…
Бабушка говорит еще много незнакомых и непонятных слов, но Таня сразу понимает: больница – это плохо, это очень плохо. А вдруг у нее больше не будет мамы? Папы нет, еще и мамы не будет. Сразу захотелось реветь. Таня подумала, что надо спросить, где мама заразилась этой болезнью, но вместо этого у нее вырвалось:
- Ну почему?
Бабушка словно приготовила ответ заранее.
- За грехи наши. Грешим мы много, Танюша, заповеди не выполняем…
Про заповеди Таня уже слышала. Они есть в той толстой книжке, которую они с бабушкой как-то читали. Только это большой секрет, и про него никому нельзя рассказывать: ни в школе, ни маме, ни даже Ленке.
Таня проходит в комнату, садится на стул и задумывается. Слышно, как бабушка собирается в больницу. Дети кричат на улице. Девочка исподлобья смотрит куда-то наверх: «Я не буду больше грешить. Только пусть мама выздоровеет!». Подумав, добавляет: «Ну, пожалуйста!». Потом бежит на кухню:
- Бабуль, найди мне в книжке про заповеди!
Таисия Николаевна, наверное, удивляется, но виду не подает и молча уходит в комнату. Вернувшись с Библией в руках, она вручает ее Тане, на нужной странице – закладка. Не удержавшись, целует в макушку.
- Ты пообедай, - в её глазах слёзы, - я суп разогрела. Скоро вернусь.
На кухне стоит тарелка с супом и блюдце, накрытое салфеткой. Там заботливо припасенный бабушкой рогалик. Таня отодвигает борщ, откусывает рогалик и открывает книгу…
Татьяна подходит к окну. Если встать на цыпочки и заглянуть вон за тот дом, немного изогнув шею, то можно увидеть церковь с голубыми куполами. Сегодня Рождество. В храме, куда она сегодня утром заходила поставить свечку за мамино здоровье, сказали, что служба начнется в одиннадцать вечера, но кто желает исповедоваться, должен прийти к десяти. Кто желает… Когда-то Таня очень хотела, и бабушка обещала отвести. Это был бы еще один их секрет. Не успели… Как далеко, под целой грудой ненужных вещей и лиц, оказалось зарыто ее детство. Оно стало мало, как любимое платье в горошек, и со всеми своими суждениями кажется нелепым, как ни примеривай. Вот и бабушки давно нет, и мама при смерти… «Хоть бы мама выкарабкалась!» - Таня посмотрела в сторону храма. «Ну, пожалуйста!». Но стало как-то неловко просить, ничего не давая взамен. «Я в церковь пойду, - вдруг решила она, - на службу». Совесть заерзала и как-то забеспокоилась, но Татьяна пресекла торги: «К десяти приду!»
…Первая заповедь показалась несложной. «Да не будет у тебя других богов перед лицем Моим». Таня сразу нашла ошибку: нужно-то перед «лицом». Задумалась, а знает ли она других богов. Нет, покачала головой, не знает. Ну, если только дед Мороз немного Бог. Но Ленка говорит, что деда Мороза не существует. Таня, сомневается, конечно, ведь в прошлом году она собственными глазами видела снег под ёлкой и след от ботинка! Вздохнула. Ну, нет, так нет…
Татьяне вспомнилось страстное увлечение йогой, которое даже привело ее в Индию. Многорукие и синетелые боги магически влекли к себе своей совершенной чуждостью. В цветах и бусах, всегда нарядные и танцующие, они не знали, что такое страдание. Но русский человек не может без страдания – давно доказанный факт, и в Индии достоевщина лезла из каждого уголка Таниной души. Всё же хорошо, что йога в прошлом!
…Про имя Господа Таня тоже не знала. Вот написано: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно». А, правда, какое имя у Бога? Ведь имена есть у всех… Надо у бабушки потом спросить…
Татьяна отложила книгу. Она никогда и не задумывалась, сколь часто мы преступаем эту заповедь. Как прочно вошли в нашу жизнь все эти «Слава Богу», «О, Господи» и «Боже мой»! Как бездумно и привычно слетают они с наших губ, теряя свой сакральный смысл, смешиваясь с толпой всех прочих слов! Да и вообще, значит ли хоть что-то в наше время слово? Это только раньше Бог словом мог создавать мир, а человек сейчас может только разрушать.
…А вот про кумира Тане было понятно. Бабушка говорила ей точь-в-точь, как в Библии: не создавай себе кумира. Кумир (или кумирша?) у Тани - это Маша Сидорова из седьмого «Б». Ах, какая она красивая девочка! Как идет ей красный галстук и даже школьная форма! А как звонко и чисто спела она гимн, когда их принимали в октябрята! Таня уже решила, что когда вырастет, то будет непременно похожа на Машу! Она тоже будет прикреплять звездочки с портретом Ленина и петь гимн. Только вот слова надо подучить, а то всё время на обложке приходится подсматривать. И одно непонятно, почему при упоминании об этом бабушка начинает злиться…
О, теперь у Тани был кумир позначительнее Маши Сидоровой! Работа – вот ее идол. Вот то, что занимало у нее всё время и мысли, отрывало от мамы, от дома. Все эти контракты, расчеты и переговоры вошли в ее жизнь, и, кажется, уже стали самой жизнью. Ведь даже дома ее сопровождали ручки, чашки и халат с корпоративной символикой. Ха, вот тебе и изображения «идола»! А ведь когда-то рабочий день заканчивался в шесть, а в не десять, а суббота и воскресенье были выходными днями… А, между прочим, день седьмый всегда предназначался Богу.
…Тут Таня даже рассмеялась. «Помни день субботний». Ну, как можно забыть про субботу? Это же самый лучший день на неделе! Даже лучше воскресенья. Ну ладно, она пожала плечами, буду вспоминать про субботу еще чаще. И, кстати говоря, тут снова ошибка: седьмой день – это воскресенье, а вовсе не суббота. Так, что дальше? Почитай отца твоего и мать твою. Это вообще проще простого! У мамы в тумбочке лежит тетрадка с папиными стихами. Ну, то есть не только с папиными, но и мамиными: на одной стороне сторона листа папа писал маме, а на другой стороне она ему в рифму отвечала. Это они еще до свадьбы друг другу писали. Таня почитает обязательно. Потом как-нибудь…
Таня сжалась. Какое уж тут почтение, если она не приезжала к матери несколько лет? И никакие телефонные разговоры и денежные переводы не смогут ее оправдать…Тем более, что мать наверняка не тратила ни копейки из присылаемых денег. Она рассылала их, Таня почти уверена, по детским домам и монастырям – молилась и за нее, и за отца. Отец… При мысли о нем Таня почувствовала, как старая обида, свернутая клубком где-то на глубине души, поднимает свою большую, змеиную голову. Отец пропал, когда ей было пять лет. Просто ушел на работу, махнув им с мамой на прощанье большой, жилистой рукой, и… не вернулся домой. Его искали всем городом, по больницам и моргам, по знакомым и знакомым знакомых. Не нашли. Мать думала, что он потерял память. Таня же подозревала, что у отца просто не хватило духу объявить матери о другой женщине – она не верила, что люди пропадают просто так. Тем более, что за полгода до этого Ленкин отец тоже ушел из семьи.
Наверное, папы уже нет в живых. Сейчас уже не имело значения, по какой причине он пропал. Бальзам времени затянул рану. И лишь иногда, в дождливую, ненастную погоду она слегка ныла где-то в области сердца.
…Вот это было непонятно. Не пре-лю-бо-действуй, это как? Бабушка придет, спрошу у нее…
Таня глухо рассмеялась. Пожалуй, она оставит это без комментариев.
…Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Вроде ясно, а вроде и нет. Наверное, это про вранье. Таня виновато посмотрела наверх. Ну да, обманывать случалось. Но сейчас – она вылила суп в раковину – это последний раз, честное октябрятское…
Наверное, и это было. Татьяна копалась в памяти. Не может быть, что за всю жизнь никого не оговорила. Что ж, простите, что не вспомнила, простите, если было.
…Нет, ну вот откуда они там наверху всё знают? Таня вздохнула. Да отдаст она Лене ее ластик. Не крала она, а просто посмотреть взяла…
А вот это вообще у нас в крови. Нам бы урвать на халяву, поднять то, что плохо лежит, и почему-то всегда кажется, что все кругом лежит плохо! И разве Таня считала воровством принесенную с работы пачку бумаги или ручку?
…Десятая заповедь показалась нелепой. Не желай дома, раба, осла…Глупость какая! Во-первых, рабов уже давно нет, ослов тоже, они же не в деревне живут. А дом ближнего…Ну, ближе всех ей Ленка. Но ее квартиры она точно не желает. Чего-то там желать-то? Мама говорит, что они едва концы с концами сводят…
Чужих ослов Татьяне и сейчас не нужно было. А вот чужого мужа она очень даже желала. Так желала, что напролом шла к своей цели. И почти получила своё, но чужой муж, к счастью, так и остался чужим.
…Так, ну что там осталось? Таня ерзала на стуле. Её, наверное, девчонки уже заждались. И точно, хлопнула дверь Лениной квартиры, значит, она через секунду будет здесь. «Не убивай». Ну, она же говорила, что убивать комаров не надо. Ну, жалко же их, маленьких таких. Я не буду больше. Таня быстро закрыла книгу и понеслась в прихожую. Никогда не буду…
Вот оно. Шестая заповедь. Не стоит обманывать себя и говорить, что не заметила ее сразу. Она самой первой попалась на глаза. Ведь один раз в жизни она убила кого-то побольше комара. А оправданий было много…Третий курс, двадцать пятое января. И день ее рождения, и именины, и главный студенческий праздник – голова начала болеть еще с вечера, словно предчувствуя, что ждет ее на следующее утро. Память тоже, кажется, болела, потому что вспомнить, почему Витя Рогов, очкарик и ботаник, два года ждавший хотя бы какого-то расположения от нее, лежал рядом, никак не получалось. Выздоровела память только недели через три… Решение было быстрым. Витя ничего и не узнал. Мама тоже. Ну, разве согласилась бы Таня променять свою развеселую московскую жизнь на унылое существование в провинции, с ребенком от нелюбимого мужчины? Ну, конечно же, нет! Наверное, нет… Сотни девиц оказывались в таком положении, и все точно так же решали эту проблему. Не все, хмуро возразила совесть. Лена оставила ребенка и вышла замуж. Пускай тот брак не сложился, пускай распался второй, зато целых три пары ног бежали встречать ее после работы. А кто встречал Таню, кроме всегда недовольной консьержки? Тогда, в институте, казалось, что жизнь, интересная, насыщенная, еще впереди. Она и сейчас, в тридцать пять, впереди, только вот наполнена эта жизнь чем-то не тем. Работа лишь делает вид, что ты ей нужна... А всё могло быть по-другому… Как Таня ненавидела эти слова, как всегда боялась и избегала этих мыслей о своей непрожитой жизни! Бессмысленно и глупо строить из частичек «бы» несуществующий дом: как бы звали ее малыша, где бы они жили, сколько бы ему было лет… Шестнадцать, мгновенно подсчитали там, внутри. И жил бы он, конечно, тут, у мамы, где же еще? При мысли об этом почему-то нечем стало дышать. Да, колодец маминой души был до краев наполнен заботой, и она была бы счастлива вдоволь напоить кого-то оттуда. И быть может, сейчас не было бы нужды откачивать ее утонувшее в нерастраченной любви сердце… И неизвестное, незнакомое доселе Тане чувство вдруг больно ущипнуло ее. Оказывается, оно причиняло физическую боль. Оказывается, оно не имело ничего общего с уколами ее вечно заспанной совести. Ее обдало жаром. Раскаленная, огненная лава внутри, кипела и металась, ища выход. И была только одна вода на свете, способная потушить этот пожар. Слезы быстро-быстро побежали по клеточкам маминого пледа…И опустошенно проваливаясь в сон, Таня явственно почувствовала, как кто-то целует ее в макушку.
Показалось, что скрипнула входная дверь. «Папа», - подумала Таня. И точно, большой, усатый мужчина вошел в комнату и сел рядом. Улыбнувшись, взял ее за руку, и какое-то время они просто молчали, пока его ладонь не стала совсем маленькой. Тогда Таня взяла крохотного мальчика на руки и долго качала, прижимая к сердцу.
Проснулась Таня от звонка мобильного. Может, из больницы? Что там? Маленькое чудо или огромная бездна? Но цифры высветились московские. Ошиблись. Таня отыскала в сумке блокнот с записанным номером и позвонила в регистратуру сама. Состояние стабильно тяжелое. Динамика? Ну, если только совсем незначительная. Всё-таки чудо – решила Таня. Пусть незначительными, мелкими шагами, но мы пойдем от бездны прочь, да, мама?
Уже совсем вечер, пора собираться в церковь.
Храм еще издали приветствовал ее мягким, почти домашним светом из окон. Внутри было многолюдно и оживленно. Алтарник в белом облачении читал что-то перед большой иконой Рождества Христова, украшенной еловыми ветками и свежими цветами. Прихожане неспешно прикладывались к ней и проходили дальше. Женщины, раскрасневшиеся с мороза, в легких разноцветных платках, трижды расцеловывались при встрече и шепотом справлялись о делах и здоровье. Мужчины, торжественные, немного суровые, молча ожидали начала. Таня всматривалась в эти светлые, незнакомые лица, чуть исхудавшие после поста, и с удивлением осознавала, что настоящий праздник тут, вот у этих людей. Они слегка придерживали его в себе, будто поводьями, - служба кончится, и еще будет много, много времени для веселья и застолья, - но он все равно просвечивал через каждую морщинку, через каждую трещинку на их коже. И этим праздником они были готовы делиться с каждым, случайно зашедшим – ты только подставь свою душу, и маленькие искорки духовной радости посыплются туда, как наколядованные конфетки…
Тане показали, где начинается очередь на исповедь, и она послушно встала туда, удивленная, притихшая. Двигалась очередь медленно, и непонятно было, как все эти люди успеют пройти до начала службы. Становилось душно, и узел платка всё ощутимее давил на шею. Как-то некстати вспомнилось, что она ничего не ела с утра. Сумки с продуктами так и остались стоять в коридоре. «Надо было медсестрам их оставить, накрыли бы стол» - с сожалением подумала Таня. Ее вдруг замутило, и она двинулась к выходу сквозь толпу, чтобы подышать.
Вышла на улицу и вдохнула искрящийся, праздничный воздух. Ослабила, наконец, узел платка и взглянула наверх. На темном, шелковом небе мерцали нарядные звезды. Танцевали ликующие снежинки. И, если прислушаться, то наверняка услышишь, как ангелы поют. Отломить бы кусочек этой картинки, сунуть в карман и носить с собой! А в мрачные, смутные дни отыскивать осколок где-то на дне, и, оставляя мелкие порезы на пальцах, доставать, чтобы ярким светом Рождественской звезды осветить себе путь…
Татьяна постояла еще немного, вздохнула и оглянулась на храм.

Дарька, мой голос принадлежал вашему рассказу! Спасибо, мне очень понравилось.

Спасибо, отличный рассказ.
А что Татьяна, вернулась она в храм? Меня этот вопрос все еще заботит.

Спасибо за рассказ, серьезный и интересный.

Дарька, огромное спасибо за замечательный рассказ!!! Голосовала за Вас!

Спасибо за рассказ, мне очень-очень понравился Особенно разбор заповедей!

Очень хороший рассказ. Спасибо. Желаю Вам попасть в сборник.

Замечательный рассказ! Я голосовала за него. Снова с удовольствием перечитала. Как изящно написано! Обычно я не люблю читать описания переживаний, мне кажутся они ненатуральными. Но у вас очень достойно получилось, каждое слово на своем месте. Огромное спасибо за доставленное удовольствие!

И особенно за мораль.

Дарька, голосовала за этот рассказ и он мне понравился с самого начала

Тоже за него голосовала.

А вот интересно, есть ли в рассказе что-то автобиографическое?

Мне рассказ тоже понравился

Хороший рассказ! Очень необычный и интересный подход героини к разбору заповедей. Вы - большая умница! Новых идей и творческих свершений!

Голосовала за Ваш рассказ. Очень понравилось, спасибо

Вайолет, Эхомама, Суламита, Villany, Вербена, Anna11976, Легенда, Клэр, Лита, ] Ayvriki, Cvetik semicvetik, Нюрка,
спасибо всем вам за отзывы! мне особенно приятно их читать, потому что отправляя на конкурс рассказ, я отдавала себе отчет, что он не совсем святочный - депрессивный немного, чуда явного нет. а в Рождество всё-таки хочется чего-то волшебного даже не рассчитывала на такое количество голосов

немного отвечу за замечания. самое главное - и абзацы, и курсив у меня были, я не учла, что при простом копировании в тему это всё потеряется. исправлюсь в ближайшее время называть взрослую героиню только Татьяной, а девочку- Таней мне показалось слишком прямолинейным, что ли

по поводу того, что "убий" - это всегда про аборт, скажу так: к сожалению, всё еще остаются женщины, которые не считают аборт убийством у меня масса примеров этому среди знакомых (в основном старшего возраста) и это грустно. ведь если героиня случайно сбила бы человека или даже собаку, она наверняка начала раскаиваться бы сразу

название кому-то не понравилось ну, может, оно и правда не слишком удачное. я вкладывала в него аллегорию, конечно. героиня пока не может разделить с верующими людьми такой светлый праздник, как Рождество, но переосмысление наступило, поэтому "кусочек" праздника у нее уже есть, и теперь будет всегда, в кармане


спасибо! я вам искренне желаю того же самого

практически нет ну, за исключением того, что заповедь "почитай родителей" в восемь лет я интерпретировала точно также


если кому интересно, то в этот раз Таня в храм не вернулась но она пришла потом, в будний день, когда народу было не так много, и долго беседовала со священником. Её мама поправилась, но ей требовались длительная реабилитация и уход, поэтому Таня круто поменяла свою жизнь и осталась в родном городе, рядом с мамой

Дарька, поздравляю с поощрительным призом от издательства!!!

спасибо! но, если уже быть честной, немного расстроилась - была всё-таки в глубине душе надежда на Рождественское чудо -попасть в сборник

Я, всё-таки, не теряю надежду и надеюсь на чудо. Подождём список. Почему-то сначала считала, что только один рассказ попадёт, а когда сказали, что будет несколько, так обрадовалась... Это православное издательство, может случится чудо и они в другой сборник возьмут? Может сами предложите религиозному журналу какому-нибудь? Вот Люля Кебабовна писала, что она публиковалась где-то. Можно у неё в личке проконсультироваться как попадают в печать, она человек общительный, думаю Вам ответит.

Дарька, я тоже очень надеюсь, что ваш рассказ все-таки попадет в сборник... уж больно он хорош...

Дарька, может, еще не все потеряно? Я тоже надеялась, что ваш рассказ попадет в сборник.

Anna11976, Villany, Cvetik semicvetik, Вайолет,
огромное всем вам спасибо за такую поддержку! это очень вдохновляет!!



нет, сама никогда в жизни не решусь, я совсем не уверена в своих силах

Дарька!!! Поздравляю!!!!! Чудо таки свершилось!!!!

Мои поздравления, Дарька!
Очень рада, что редакция отобрала ваш рассказ!

Ураааааааа! ПОЗДРАВЛЯЮ!!!!! Искренне за вас рада!

Anna11976, Cvetik semicvetik, Вайолет,
СПАСИБО вам!!!!! это так приятно, когда за тебя болеют и переживают! Действительно, чудо...я уже и не рассчитывала ни на что даже уснуть вчера не могла

Дарька, и я Вас поздравляю! очень-очень рада за Вас!!!