Правда о созависимости

Новичок, начни здесь!

Статья по видео Пола Элама (Paul Elam)

(Построение статьи следующее: вначале автор излагает широко распространенные неверные представления, а затем их опровергает – прим. перев.) Как и обещал, я начну рассматривать многие мифы, связанные с алкоголизмом и ассоциацией анонимных алкоголиков. После дальнейших размышлений я решил, что хочу быть более полным в моем подходе к этому. Есть очень много связанных вопросов, включая неблагополучные семьи, al-anon (сеть, основанная на программе самопомощи для созависимых – прим. перев.) и то, что широко известно как созависимость. Это слишком много для одного видеоролика, тем более, что я ограничиваю каждый из них примерно 15 минутами. Поскольку созависимых людей больше, чем алкоголиков, я решил, что рассмотрение созависимости будет хорошим началом. Два пояснения. Во-первых, поскольку алкоголь является наркотиком, я употребляю термины «наркотическая зависимость» и «алкоголизм» как взаимозаменяемые. Во-вторых, этот разговор касается определенного пола. Это не означает, что женщины никогда не являются наркоманами или что мужчины иногда не бывают созависимыми. Просто данная работа касается проблем, с которыми сталкиваются мужчины, имеющие отношения с созависимыми женщинами. Как правило, ситуация именно такова в большинстве случаев, и я не буду делать видео об исключениях.

(В этом абзаце автор излагает распространенную теорию, которую в дальнейшем опровергает - прим. перев.) Классическая модель в контексте терапии изображает жену или подругу мужчины-алкоголика как совершенную жертву. Зависимость обычно определяется как психологическое состояние, при котором женщина управляется или манипулируется мужчиной с проблемой злоупотребления веществами. Более лаконично, созависимость – это зависимость от потребностей или контроля другого. Созависимый зависим от наркомана и от постоянной необходимости его поддерживать. Созависимые женщины теряют себя, свою идентичность и пренебрегают своими потребностями, чтобы заботиться о человеке с химической зависимостью. И это могло бы казаться хорошим объяснением, так как наркомания не может неизменно поддерживаться одной лишь энергией наркомана. Он полностью поглощен приобретением и использованием своего наркотика. Это делает созависимых женщин с виду достойными жалости существами, постоянно живущими жизнью, полной жертвоприношения и страданий, чтобы попытаться помочь или исправить того, кого они любят. Эти женщины – те, кто звонит начальнику, когда муж слишком пьян для того, чтобы идти на работу. Они объясняют детям, что папа просто вздремнул на полу, он не лежит пьяный. Скрывая факты, они прикрывают его перед семьей и друзьями. Когда мужчина, с которым они живут, становится жестоким, они могут стать экспертами в сокрытии причин своих синяков, рассказывая сложные выдумки о своих травмах. Их жизни полны такого стресса, что нередко они тоже прибегают к веществам, которые помогают им с этим справляться – что, конечно, только усугубляет ситуацию. Подход к терапии этих женщин относительно прост. Большей частью он по-прежнему основан на предполагаемой мудрости Мелоди Битти (Melody Beattie) в ее бестселлере 1986 года «Больше не созависима» (Co-dependent no more). Разошедшаяся тиражом более 5 миллионов экземпляров, эта книга стала рассматриваться как Библия для изучения созависимости. Эта философия распространилась по всему al-anon. Пошло, при помощи лозунгов, проталкивается та идея, что проблемы созависимых людей происходят от их гиперответственности. Они слишком добры, слишком заботливы и слишком быстро обвиняют себя в проблемах, вызванных другими. Каким бы ни был источник этих симптомов, все они, как утверждается, происходят от избыточной самоотверженности и милосердия.

(С этого абзаца начинается опровержение мифа – прим. перев.) Сформулированные выше представления – поистине полное дерьмо! Я проиллюстрирую это с помощью случая, с которым я много раз сталкивался в контексте терапии. В семейной группе, которой я помогал несколько лет назад, женщина со слезами рассказывала о своем опыте поддержки и попыток исправить мужа-алкоголика. Она открыто плакала, когда говорила о пьяной вспышке насилия с его стороны. О том, что она должна была заслонять собой детей, из-за чего иногда бывала избита сама. Она рассказала, как он взрывался всякий раз, изрыгая на нее непристойности, когда она предлагала ему оставить питье хотя бы на один день. Все это происходило в присутствии детей, которые вдобавок ко всему сами разбирались в своих личных травмах. Группа отнеслась к ней с симпатией и наградила ее похвалами за смелость поделиться своей историей. Я также предложил ей слова поддержки и воодушевил продолжать ее труд. Затем я задал ей вопрос, к которому, я думаю, она была не вполне готова. Я спросил ее, сделала ли она что-нибудь для того, чтобы удалить детей из этой среды. Я спросил об этом, зная, что мы живем в большом городе со множеством ресурсов для женщин и их детей в подобном положении. Когда она ответила отрицательно, я спросил ее, что она чувствует по поводу того, что подвергает своих детей психологической травме все эти годы, не делая ничего, чтобы помочь им избежать этого. Ее лицо мгновенно преобразилось. Слезы, казалось, испарились, как будто они находились под тепловой лампой. Ее губы сжались, и внезапно она посмотрела на меня с презрением, которое ни с чем не спутать. Наконец, она заговорила.

– Вы говорите, что то, что он сделал с моими детьми – моя вина? – Она почти плюнула в меня вопросом.

– Нет, – сказал я, – я просто спрашиваю, почему вы – предположительно, единственный душевно здоровый взрослый человек в этом доме – вообще не приняли никаких мер для того, чтобы оградить ваших детей от всех злоупотреблений, от которых – как вы только что сказали группе – они не могут оправиться.

Она что-то прокричала на меня покинула группу. И никогда не возвращалась.

Было что-то хорошее, что вышло из этого для других членов группы, но здесь важно подумать о том, что представляет собой это конкретное поведение созависимого человека. Как я видел с бесчисленными другими созависимыми в своей работе, этот человек вряд ли был чрезмерно ответственным. На самом деле она была полной противоположностью. Единственное сожаление, которое она когда-либо выражала, было сожаление по поводу вещей, которые – она точно знала – изначально не были ее ошибкой. Это был знакомый ансамбль песни и танца, целью которого было получить принятие группой, комплименты ее предполагаемому мужеству и поддерживающие заверения, которые отвечают тому, что она уже знала: что ничто из того, что когда-либо было в ее браке, не было ее ошибкой. Как только ее попросили обратить внимание на то, что она могла изменить, она полностью вышла из себя и стала намного больше похожа на своего мужа, на которого она жаловалась в группе, чем на его жертву. Она использовала ложный образ чрезмерной ответственности в качестве прикрытия того, насколько безответственной она была как мать. Когда ее призвали к ответственности, женщина, на которой был женат этот мужчина, была раскрыта. Я регулярно вижу подобные сцены с женщинами, которых мы стали называть созависимыми, и за очень немногими исключениями реакция всегда была одинаковой. Сценическое выступление от людей, которые слишком охотно берут на себя чужое бремя, пока на них не возлагается бремя ответственности за то, что они сделали сами. Они не лучше – или даже хуже – их мужей-пьяниц, которые, как считается, являются единственной реальной проблемой в их отношениях.

Дальнейшие исследования этих отношений выявили еще нечто, что вполне соответствует описанному выше. Созависимые люди вовсе не пристрастились к исправлению людей. Они склонны прилепляться к людям с проблемами, так, чтобы они (созависимые) могли проводить свою жизнь, указывая на нечто иное, чем они сами. Зачастую, если у мужчины нет достаточных проблем, чтобы служить адекватным прикрытием для ее собственных недостатков, созависимая женщина заставит его эти проблемы приобрести. Или, как говорила много лет назад неподражаемая Эрин Пицци (Erin Pizzey):

«Террорист - член семьи, чьи настроения господствуют в семье, чьи капризы и действия определяют эмоциональный климат семьи. В этой обстановке террориста можно охарактеризовать как семейного тирана, поскольку внутри семьи этот человек поддерживает контроль и власть над эмоциями других членов. Семья может быть охарактеризована как жестокая, кровосмесительная, неблагополучная и несчастная; но именно террорист или тиран несет основную ответственность за инициирование конфликта, вызывая агрессивные вспышки в спокойных ситуациях или (более тонко и незримо) тихо манипулируя другими членами семьи и вызывая в них взрыв через чувство вины, хитроумные колкости и едва ощутимые провокации».

Это описание Пицци – полная правда о многих созависимостях, и это никак не описание чрезмерной ответственности. Это не самопожертвование, это не люди, которым нужно учиться не обвинять себя. Созависимые – люди, которые ищут что-то – что угодно – что было бы извинением того, почему им не нужно смотреть на свои собственные ошибки, которые многочисленны и часто более разрушительны, чем хронический алкоголизм. Они могут быть причиной злоупотребления алкоголем в любом доме, который страдает от их присутствия. Дети не защищены от этих проблем. Часто дети подвергаются насилию, будучи взяты в заложники как доказательство ее страданий. Будучи спрошены об этом, они (созависимые) будут, фигурально выражаясь, «убивать посланника» и переходить к новому, который наградит ее почестями за выставление напоказ болезни в группе.

Я терапевтировал алкоголиков, которые были гораздо более ответственными, чем это. И я видел много браков, которые держались вместе во время активного алкоголизма мужа, но рассыпались в тот момент, когда он трезвел и понимал, что ему придется прекратить терпеть ее психическое насилие, если он хочет остаться трезвым.