Calhoun, Вкус к одиночеству, это закономерное следствие отказа быть компенсатором и жертвой. Если же порочная практика кормления паразитов своей психической энергией продолжается, если человек по прежнему добровольно и с огоньком участвует в собственном наказании, исполняя навязанный ему односторонний долг, он не сможет оценить преимуществ одиночества, ибо новый мир требует нового соответствия.
Так же теряет смысл постоянная занятость, гордиться которой должны только семейные, ибо для них прописаны другие нормы, придерживаться которых живущий в режиме автономного плавания, совершенно не обязан. Но если выбравший одиночество, просто в силу инерции, продолжает делать то же, что делают женатики, он испытывает только чувство потери, ибо сам же, каждым своим действием, продолжающим логику вчерашнего дня, обесценивает свои усилия. Так же точно нужно признать приоритет своего блага, и заботиться о себе так самозабвенно, как семейный заботится о своих детях и если человек не сместит акценты, он ощутит только, что занимается бессмысленным самоограничением, в то время как одиночество, это чистое позволение и сброс всей херни, которую в качестве священного долга навялили нам наши ближние. Поэтому дело не в том, что такой образ жизни невозможен, а в том, что необходимо соблюдать технику безопасности, причём даже в мелочах, например никогда не уступать бабам место, потому что это тоже способ обнулить свои усилия. Одиночество должно быть способом обретения несокрушимого конкурентного преимущества, и одновременно минимизации усилий.
Экзистенциальный кризис, это следствие несоблюдения техники безопасности, свидетельство отсутствия комплексного подхода.
МИСПы не зря говорят об умеренности, это тоже способ достижения нового соответствия, нового баланса, и если он имеет место быть, мы чувствуем лад с самим собой и понимаем, что он важнее ложного мира с кем попало.
Сепарироваться необходимо именно потому, что окружающие живут догмой, а значит единство с ними делает мир с самим собой невозможным, потому что они всегда живут по инерции, то есть соблюдают ритуалы утратившие прежнее значение, или даже сменившие его на противоположное. Контакт с ними действительно рождает кризис самоотрицания, и чувство утраты смыслов, но люди выбирают толпу во первых потому, что не знают о технике безопасности, а во вторых потому, что забирая смысл, толпа даёт заморозку, но на фоне страдания от одиночества, этот ложный дар, который похож на обезболивающее, которое кровосос впрыскивает в рану своей жертвы, чтобы она не проснулась, может показаться тем, что человек на самом деле ищет, и в чём на самом деле нуждается.
То что мы на самом деле ищем и то, чем мы наполняемся, это не смыслы, и не цели, а ПСИХИЧЕСКАЯ ЭНЕРГИЯ, и если её мало, человек становится невосприимчивым и тогда уже ничто не радует и не вдохновляет, а если её много, ВСЁ обретает смысл. МИСПы заняты НАКОПЛЕНИЕМ ПСИХИЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ. Если её много, мы всегда знаем чем заняться и это всегда творчество, потому что мы действуем не от недостатка, а от избытка.
